Гимназическая весна академика Горизонтова

Он был светилом медицины и потому остался неизвестен

Как это ни парадоксально, никто из курганцев не знает о том, что с нашим городом связана судьба Петра Дмитриевича Горизонтова, одного из самых крупных ученых-медиков Советского Союза, академика Академии медицинских наук, лауреата самой престижной в стране Ленинской и не менее уважаемой Государственной премии. Да и, в силу сложившихся обстоятельств, имя самого академика известно лишь узкому кругу специалистов, да еще, пожалуй, некоторым военным. Попробуем исправить эту несправедливость.

Одноклассники

Священник Амфилохий Сафонов долгое время служил в п. Боровом Акмолинской области, входившей в Омскую епархию. В XIX веке было принято менять фамилии церковнослужителям – уже по ним одним можно было определить сословную принадлежность ее носителя. Вслушайтесь: Преображенский, Вознесенский, Рождественский. Когда “праздничные” фамилии кончились, в ход пошли более замысловатые: Новский, Фениксов, Эктов. Амфилохию присвоили фамилию Горизонтов. После Борового он служил в станице Щучинской, а в 1916 году получил перевод в Тобольскую епархию и стал служить в Кургане. В семье – семь детей. Наш рассказ об одном из сыновей священника, Петре.

В 60-е годы прошлого века Петр Горизонтов написал воспоминания о курганском детстве: “Аккуратно спланированный город на ровной плоскости с прямыми улицами, расположенный у реки Тобол, был центром богатого края. В ту пору в нем почти не было промышленности. За городом был расположен консервный завод, в самом городе имелся по теперешним понятиям маленький металлургический завод, принадлежавший предприимчивому инженеру Балакшину, который послужил прототипом для одного из героев романа А. Югова «Страшный суд».

Курган славился своими торговыми рядами и известными на всю Сибирь купцами. Несмотря на это, его отцы мало заботились о культурной жизни. Казалось, процветающий город, однако он не имел даже театра, была единственная билиотека, расположенная на окраине в каком-то запущенном доме, с почти всегда пустующим маленьким читальным залом. В городе в течение длительного времени его существования не было даже среднего учебного заведения. Лишь в начале десятых годов была открыта мужская гимназия. Единственная на весь огромный край... Директор вновь открытой гимназии не раз с горечью говорил нам — учащимся — об огромных трудностях, связанных с организацией среднего учебного заведения. Отцы города явно поскупились. Об этом можно было судить и по самому школьному зданию, у которого лишь торцовая часть, выходившая фасадом на площадь, была кирпичной кладки, а в основном вся школа представляла собой одноэтажное деревянное здание, производившее довольно скромное впечатление по сравнению с многоэтажными корпусами главной улицы.

Мужская гимназия в Кургане

“В Курганской гимназии мне довелось учиться в течение трех лет...”

Петр Горизонтов азы образования получил в Сибирском кадетском корпусе, отец забрал его оттуда при переезде в Курган и отдал в четвертый класс гимназии. Их группа была переполнена. Новый ученик оказался тридцать девятым. Среди его одноклассников оказались купеческие дети Саша Андреев и Родион Кропанин, сын врача Виктор Успенский.

Петр Горизонтов – воспитанник омского кадетского корпуса.

Вся гимназия знала, например, братьев Юговых. Старший из них, Михаил, родившийся 25 мая 1898 года, пришел в 1912 году сразу в третий класс. Средний, Николай, чье рождение выпало на 8 мая 1900 года, оказался в числе первоклассников 1911 года. Младший из братьев, Алексей, родился 12 марта 1902 года, поступил в августе 1914 года во второй класс и также учился вместе с Петром Горизонтовым.

Учителя

Курганская мужская гимназия открылась сравнительно поздно – в 1911 году. Преподавателями ее укомплектовывали, что называется, с бору по сосенке. Но это были высококвалифицированные специалисты, выпускники ведущих вузов страны. Математику преподавали выпускник Казанского университета Григорий Андреевич Калачиков и выпускник санкт-Петербургского университета Алексей Брамфенбренер. Георгий Касьянович Анфилов там же изучал историю и филологию. Михаил Константинович Сажин приехал преподавать законоведение после Томского университета.

Директорствовал в учебном заведении Леонид Иванович Дирдовский. Он был выпускником историко-филологического института имени графа Безбородко в г. Нежине. Со временем он переманил из Дербента в Курган и еще одного своего сотоварища – учителя русского языка Владимира Васильевича Котлярова.

Директор курганской мужской гимназии – Леонид Иванович Дирдовский.

Непростой была судьба у преподавателя гимнастики Тихона Викторовича Пальвелева. Сын псаломщика, он поступил 49-й Брестский полк, где дослужился до прапорщика. Потом поступил в Екатеринославскую духовную семинарию, но, не окончив ее, устроился служить конторщиком на Екатеринискую железную дорогу. 28 июля 1911 года он написал заявление на имя директора Курганской мужской гимназии: “Сгорая страстным желанием принести посильную помощь дорогому отечеству и юношеству, покорнейше прошу Ваше превосходительство о предоставлении мне должности помощника классного наставника во вверенный вам класс гимназии”.

6 мая 1912 года директор вынужден был написать своему подчиненному служебную записку: “В вашей служебной деятельности были весьма существенные дефекты, к устранению которых вы, к сожалению, не всегда прилагали должное старание. В числе их наиболее нетерпимыми являются грубость в отношении учеников, доходившая в пылу гнева до применения меры (стыдно сказать) физического воздействия, а также частое опаздывание на службу и неоднократный уход из гимназии во время уроков.

Тихон Викторович учел эти замечания, в нем была велика жажда постижения нового. Летом 1914 года он поехал в Москву изучать фехтование и гимнастику при гимназии имени Медведниковых. Из столицы преподаватель писал Дирдовскому: “В Москве, кажется, есть игра баскет-бал, которую вы изволили разрешить выписать, но которой не оказалось в магазине у Швейцера. Может быть, вы разрешите мне сделать заказ на высылку в Курган для гимназии? Одновременно хотел просить разрешения на заказ одного-двух дисков, двух-трех копий, шеста для прыжков. Это все будет стоить, пожалуй, не дороже 20 рублей”.

С началом войны прапорщик Тихон Пальвелев был призван на фронт и 4 ноября 1915 года попал под газовую атаку немцев у г. Гумбинен. Он вернулся в Курган с орденом Станислава и неизлечимой болезнью легких. Петру Горизонтову этот неординарный преподаватель хорошо запомнился: “Гимнастикой в гимназии занимались под руководством бывшего солдата-фронтовика, инвалида, отравленного на фронте немцами газом в войне 1914 года. Он очень добросовестно выполнял свои обязанности. Но ни сам он, ни директор гимназии не знали, как вести занятия.

...Когда преподаватель русского языка и литературы начинал декламировать или читать вслух отрывки из классиков, наш, в общем-то шумный и недостаточно дисциплинированный класс затихал, замирая от восторга. Преподаватель истории — мягкий и очень добрый человек — не умел держать класс в руках. И мы, подростки, на его уроках становились жестокими, потешались над ним, тем самым лишая себя необходимых знаний. Алеша Югов, видимо, даже страдал от этого, стремясь навести порядок на уроках”.

Продолжим чтение мемуаров Петра Горизонтова: “Я не буду говорить о других, скажу лишь о преподавателе немецкого языка. Ему свойственно было на своих уроках вести беседы на моральные и социальные темы. Весь класс его любил и уважал. Через несколько лет после революции он перебрался на свою родину — в Эстонию, где буржуазное правительство не допустило его к педагогической работе, подозревая в нем большевика, подвергло гонениям. Все это он поведал мне уже во взрослые годы...”

В данном случае Петр Дмитриевич неточен. Вероятно, Эрих Густавович Бук уезжал в независимую Эстонию ненадолго. Затем он вернулся в Курган и преподавал здесь до 1927 года в сельскохозяйственном техникуме. Затем шесть лет – в Минусинске, а с 1933 по 1958 год вплоть до ухода на пенсию он работал в Омском сельскохозяйственном институте.

Учитель немецкого языка – Эрих Густавович Бук.

Коллеги по вузу отмечали: “В работе учителя Эрих Густавович нашел свое призвание. Кроме немецкого, который он знал в совершенстве, Эрих Густавович владел английским, французским, эстонским, глубоко знал латинский и греческий языки... У Эриха Густавовича – душа поэта. Он любит стихи и музыку. Его любимый композитор – Бетховен, произведения которого он исполняет...” Люди не меняются кардинально: если таким Бук был в Омске – мы имеем право предположить, что таким же он был и в Кургане.

Аттестат

Горизонтов рассказывает о том, что было дальше: “Февральскую революцию мы встретили юношами. Мало что понимая в вопросах политики, однако, как и подавляющее число людей, восприняли весть о свержении царя как волнующее и радостное событие. Царь сильно дискредитировал себя полной бездарностью в управлении страной, военными неудачами и моральной деградацией, о которой знал весь народ. Я имею в виду Распутина...

После февральской революции в гимназии возникли различные школьные организации. Вместе с молодыми преподавателями они проявляли бурную деятельность, например, по созданию кружка театральной самодеятельности или по воспроизведению на сцене художественных картин по мотивам произведений Гоголя и других авторов.

У себя в классе мы начали издавать рукописный журнал «Весна». Редактором был Югов, я — секретарем. В круг моих обязанностей также входила переписка поступивших материалов и художественное оформление. Журнал не содержал каких-либо политических статей. В основном это было описание личных переживаний и эпизодов, картин природы. Словом, у нас была «проба пера» и подражание классикам художественной литературы. Конечно, лучшими были произведения Алеши Югова”.

В гражданскую войну, еще до прихода в город красных, старшие гимназисты постарались убраться подальше. Все они принадлежали к господствующему классу, и кто знает, как обошлась бы с ними новая власть?

Так уж получилось, что гимназия за свою недолгую историю сделала только один выпуск. Весной 1919 года экзамены на аттестат зрелости выдержал 31 выпускник, среди которых был, между прочим, Борис Балакшин, сын владельца “Турбинки” Сергея Александровича Балакшина, будущий выдающийся советский инженер, лауреат Государственной премии СССР.

Горизонтову предстояло еще доучиваться год. Но летом Красная Армия перевалила через Урал, и всем стало ясно, что гимназию вот-вот закроют. При выдаче паспорта малограмотная паспортистка, не знавшая имени Амфилохий, заменила его на Дмитрий. Петр не стал возражать. Замысловатое имя отца говорило о его принадлежности к клиру православной церкви, и уже сам этот факт мог преградить сыну священника дорогу в вуз.

В 1920 году Петр Горизонтов начал учебу в Иркутском университете, куда принимали всех желающих без документов об образовании. На первый курс медицинского факультета поступило 1200 человек – цифра, прямо скажем, астрономическая. Оценки за экзамены в ту пору не выставлялись, и вообще, ответы были чаще всего коллективными. Петр уже тогда понимал, что это новаторство не соответствует сути экзаменационного фильтра. Чтобы получить хоть какие-то ответы, профессора задавали отвлеченные вопросы: Вас шуба греет? Что будет, если в ступе воду толочь?” Нередко преподаватели состязались в остроумии: “Сколько верст от Шанхая до Гоминьдана?” Один из студентов ответил: “Столько же, сколько от Ростова до Рождества Христова”. При таком подходе к учебе специалистом мог стать только тот, кто очень хотел этого. Петр Горизонтов учился усердно: помогли навыки, приобретенные в Курганской мужской гимназии. Как вы думаете, как характеризует гимназию тот факт, что в одно время в ней учились два выдающихся ученых и крупный писатель? Это было случайное совпадение или некая закономерность?

Через тернии

В начале 30-х годов Петр Горизонтов переехал в Минск и стал работать ассистентом в Институте свиноводства Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина. Его коллега написал донос в НКВД о том, что Горизонтов способствует заболеванию скота сибирской язвой, следовательно, он – враг народа. Вечером 26 марта 1931 года в его квартиру на улице Ново-Серпуховской пришли незваные гости... Сначала Петра Дмитриевича держали в камере с политзаключенными. Потом перевели к уголовникам. Возможно, следователь рассчитывал, что соседи по камере сломят волю заключенного. Однако ничего подобного не произошло. Минские “сидельцы” зауважали “доктора” за его энциклопедические знания, сильный характер, терпение и доброжелательность. По вечерам он занимался просвещением сокамерников – читал лекции по медицине и пересказывал содержание художественных произведений. Старший по камере опекал Горизонтова и запретил отнимать у него еду, которую приносили тюремщики. 29 января 1932 года коллегия ОГПУ признала Петра Дмитриевича членом контрреволюционной вредительской организации “раскрытой” в системе Наркомздрава Белоруссии. Наказание зачли в срок предварительного заключения. И лишь 27 июля 1956 года судебная коллегия Верховного суда БССР признала обвинения необоснованными.

При освобождении из тюрьмы Горизонтову предложили несколько городов для дальнейшей работы и проживания. В этот список, разумеется, не входили Москва и Ленинград.

Марина Петровна Горизонтова рассказывает о дальнейшей судьбе ученого: “Отец выбрал Магнитогорск, где шло строительство, и частично функционировала легендарная Магнитка. Там он занимался вопросами физиологии труда, возглавляя лабораторию. Отец отлично зарекомендовал себя, свидетельством тому явиласть возможность переехать в Москву и поступить на работу в 1-й Московский медицинский институт им. И. М. Сеченова ассистентом на кафедру патологической физиологии. Кафедру с 1929 по 1947 год возглавлял профессор Семен Сергеевич Халатов. Он был заслуженным деятелем науки и занимался патологией обмена веществ. На формирование научных взглядов и становление отца как ученого повлияла стажировка у известного патофизиолога, академика АН СССР, Героя Социалистического Труда Александра Александровича Богомольца. Академик и его школа занимались вопросами реактивности организма, установили значение коры надпочечников в регуляции защитных реакций организма при интоксикации. Работая много и с большим интересом, отец успешно защищает докторскую диссертацию и становится профессором кафедры патологической физиологии, совмещая это с административной деятельностью.

После начала Великой Отечественной войны перед 1-м Московским медицинским институтом была поставлена задача увеличения числа подготовленных врачей и сокращения сроков обучения. С этой целью на базе Уфимского медицинского института был открыт филиал 1-го Московского медицинского института, который и возглавил П. Д. Горизонтов. При этом подготовка врачей сочеталась с медицинской помощью раненым и местному населению. Деятельность сотрудников филиала была отмечена благодарственной телеграммой И. В. Сталина. Жизнь врачей филиала, включая отца и мать, была весьма нелегкой. Кабинет отца был местом жительства его семьи. В 1943 году родилась я. Чтобы купить стакан молока,100 граммовмяса или немного хлеба, родители были вынуждены продавать одежду. При возвращении в Москву меня транспортировали в ящике письменного стола”.

Засекреченный академик

Перечень научных трудов Петра горизонтова значителен. 1940 год - “Значение головного мозга в холестериновом обмене”, 1952 - “Вопросы патологической физиологии в трудах И. П. Павлова”, 1968 - “Роль АКТГ и кортикостероидов в патологии”, 1973 - “Патологическая физиология экстремальных состояний”, 1976 - “Гомеостаз”, 1983 - “Стресс и система крови”. Актуальность работы академика Горизонтова трудно переоценить: жизнь «советского» человека с 1917 по 1956 годы состояла преимущественно из стрессов...

В начале 50-х Петра Дмитриевича вызвал не кто иной, как член Политбюро ЦК КПСС Лавренитй Павлович Берия.

- Принято решение привлечь вас для участия в медицинских исследованиях в рамках программы испытания ядерного оружия в СССР.

Горизонтов удивленно спросил:

- Разве вы не знаете, что в течение восьми месяцев я был политзаключенным?

Берия ухмыльнулся и ответил:

- Не волнуйтесь, товарищ Горизонтов. Практически все ученые, привлеченные к этой работе, был политзаключенными. А теперь к делу. Вы получите лабораторию в институте биофизики Министерства здравоохранения...

Разумеется, имя Горизонтова, а также все его теоретические и практические разработки и публикации тут же засекретили. Позже он стал заместителем директора института, а потом и директором. Вот что рассказывает о том времени его дочь Марина Петровна Горизонтова: “Вместе со своими сотрудниками отец находился в местах испытаний ядерного оружия. Они проводили наблюдения за состоянием подопытных животных в разные сроки после воздействия. В ходе этой работы отец познакомился с академиким Сахаровым. Позднее он рассказыал мне об этом талантливом ученом, совершенно беспомощном в быту. Долгое время отец сотрудничал с академиком Мстиславом Всеволодовичем Келдышем и другими учеными разных специальностей, участвовавшими в ядерных иссследованиях. Сотрудники Петра Дмитриевича, находившиеся на полигоне, рассказывали мне о том, что отец был не только прекрасным ученым и бесстрашным человеком, но и проявлял трогательную заботу о своих подчиненных.

Всю свою жизнь отец много работал. В начале научной деятельности он занимался вопросами патологии холестеринового обмена. Затем он заинтересовался патологией гормональной регуляции. Огромное количество открытых и закрытых работ посвящено вопросам радиобиологии, радиационной медицины, профилактике и лечению лучевой болезни. Именно за эти исследования Петру Дмитриевичу Горизонтову была присуждена Ленинская премия...

Отец никогда не был карьерным человеком, хотя и не был лишен честолюбия. Избрание в Академию медицинских наук он считал оценкой своей работы и гордился этим. По роду своей деятельности отец был знаком со монгими известными и талантливыми людьми. Своими друзями он считал академиков АМН СССР Владимира Александровича Неговского, основоположника реаниматологии, Николая Александровича Краевского, патологоанатома, участвовавшего в идентификации трупа Гитлера, Александра Александровича Вишневского, выдающегося хирурга, чье имя носят институт хирургии в Москве и мазь”.

Другом Горизонтова был писатель Алексей Кузьмич Югов. Годы гражданской войны разметали курганских гимназистов по четырем сторонам света. И, тем не менее, они нашли друг друга. Внучка писателя Любовь Владимировна Серебровская рассказывает: “После войны Югов услышал в Академии медицинских наук фамилию "Горизонтов", спросил имя-отчество – все совпало, узнал адрес и поехал к Петру Дмитриевичу. Тот сначала не понял, что это за незнакомый человек, спрашивает: "Чем обязан?" А гость отвечает: "Тем, что я – Алеша Югов". Тут они обрадовались, обнялись, и самое поразительное, что после стольких лет они оказались духовно близкими людьми. Наверно потому, что оба сочетали в себе высокий интеллект, доброту и порядочность. С тех пор они дружили до последних своих дней. Горизонтовы снимали дачу в Переделкино, а у Юговых была квартира в писательском городке в Переделкино, и они постоянно вместе гуляли, ходили друг к другу в гости, дружили семьями”.

В 1952 году Петр Дмитриевич был избран членом-корреспондентом, а в 1962 году – академиком академии медицинских наук СССР. В 1963-м ему присуждена Ленинская премия, а в 1987 – Государственная. Ученый награжден тремя орденами Ленина, орденами Трудового Красного Знамени, Октябрьской революции, “Знак почета”.

Петр Дмитриевич Горизонтов, 1977 год.

Накануне 80-летия академика посетил корреспондент газеты “Неделя” и спросил, как в его возрасте можно сохранить прекрасную физическую форму, на что Горизонтов ответил, что нужно постоянно работать, всегда высыпаться и больше двигаться. После юбилея он прожил еще пять лет и скончался 11 октября 1987 года.

Анатолий >strong>Кузьмин.>strong>